«У нее всегда печальные глаза»
Шизофрения — психическое заболевание, для которого характерны нарушения мышления, восприятия и поведения. Во всем мире шизофренией страдают более 23 миллионов человек.
Точных данных о количестве больных по Казахстану нет. Но известно, что ежегодно за помощью в алматинский центр психического здоровья обращаются более 300 человек. В Алматы число больных увеличивается приблизительно на 14 % каждый год. На учете у психиатров города стоят больше 10 тысяч человек, большинство из которых страдают шизофренией.
Мы поговорили с девушкой, чья мать болеет шизофренией, и узнали, с какими проблемами сталкивается их семья.
Моя мама — шизофреник, на ее стадии болезнь уже неизлечима. Сколько я себя помню, она болеет. В этом году мне исполнилось 20 лет. И я никогда не видела ее в здоровом состоянии — проблемы с психикой начались еще до моего появления на свет.
Мама вышла замуж за отца не по любви. Она была из уважаемого рода, отец рос в обычной семье: папа влюбился в маму безответно. В тот год она поступила в университет на архитектора — это была ее мечта. Доучиться не смогла — отец ее украл.
Кража невесты тогда была частым явлением, поэтому попытки вернуться к родной семье ни к чему не привели. Маме сказали, что она очернит весь род.
Она не могла смириться с мыслью, что всю жизнь проживет с нелюбимым человеком, — мне кажется, тогда и началась ее болезнь.
К капризам сначала относились снисходительно: отец властный и строгий человек, но маму он любил. Но ее состояние все равно ухудшилось из-за постоянных ссор с родственниками и отцом, иногда он даже бил маму.
Любое безумие — результат глубокого душевного потрясения и страдания. Мама не стала бороться с наступающей болезнью, выбрала легкий путь, где она — жертва. Ее никто не поддерживал — ни родные, ни подруги, со своими проблемами она была одна.
Для мамы я была нежеланным третьим ребенком — после моего рождения началась тяжелая стадия болезни.
Мама постоянно провоцировала ссоры и несколько раз пыталась убежать из дома, разговаривала сама с собой, часто произносила немыслимые вещи. Все вспышки объясняли особенностями характера.
Но в момент, когда она сказала: «Я пошла против воли Всевышнего. Он меня за это наказывает», — все поняли, что мама психически нездорова.
Отец решил, что смена места жительства пойдет на пользу. В 1999 мы переехали в другой город. Это не помогло, через три месяца мама попала в больницу, там ей поставили диагноз — первая стадия шизофрении. Папа не удивился, разрешил врачам провести лечение и сам периодически пичкал маму таблетками.
Каждые три месяца мама должна была проходить курс, иначе состояние ухудшалось настолько, что галлюцинации не проходили неделями.
Неадекватное поведение проявлялось обычно возле отца — мама могла громко разговаривать по ночам, лизать пол или крышку унитаза. О таком даже неприятно говорить, не то что видеть.
Агрессия проявлялась часто, но не распространялась на нас с братьями. С детьми мама была доброй, все-таки любила.
Родственники не пытались помочь, только кричали на нее. Считается, что на начальной стадии болезни можно избежать осложнений, если разговаривать с больным, поддерживать, но всего этого у мамы не было. Близкие определили ее судьбу, болезнь была им на руку. А ее родители проявили равнодушие, начиная с момента кражи.
Долгое время нам пришлось жить вдали друг от друга. Мама была не в состоянии смотреть за мной, папа выпивал, а старшие братья не воспринимали болезнь всерьез — отец запретил говорить о мамином состоянии. Я выросла у родственников, для которых болезнь матери была любимой темой для сплетен.
В детстве не понимаешь, что мама болеет, все кажется несерьезным. Я принимала болезнь за нормальное поведение, потому что другого и не видела. А папу в детстве боялась, сейчас стараюсь минимизировать общение — страх все еще остался.
Около пяти лет мама провела в больнице, в полной изоляции — папа решил не привозить ее, никто не мог ему перечить. Три года назад забрали ее с братом домой. За долгие годы принятия таблеток и всяческих лекарств ничего от личности мамы практически не осталось. Человек существует, но мамы больше нет.
Я принимала мамину болезнь за нормальное поведение, потому что другого и не видела
Человек существует, но мамы нет
Ей сейчас 50, болезнь она так и не приняла, думает, что просто виновата перед богом. Каждые полтора месяца проходит лечение: после терапии на время приходит в себя и успокаивается, но к приближению очередного курса лечения симптомы проявляются сильнее.
Обычно брат отвозит маму в больницу, но недавно ее забирали при мне. Когда медсестра зашла в дом, мама стала сама не своя. Она повторяла: «Я ведь не сделала ничего плохого? Скажи врачу, чтобы не забирали меня, дочка». Я просто молчала и плакала, теперь не знаю, как смотреть ей в глаза. Представьте, ты говоришь своему ребенку «Помоги мне», а он просто молчит.
Сейчас мама живет с нами: со мной, братом, его женой и детьми. Агрессии почти нет, рядом с нами она кажется здоровым человеком. Но ненависть к отцу осталась, когда видит его, агрессивное состояние возвращается, приходится снова колоть уколы и давать таблетки. Они живут раздельно, но официально не развелись.
Второй брат живет с отцом. Недавно у него тоже начались проблемы с психикой: ситуация в семье сильно на него повлияла, к тому же он недавно попал в религиозную секту.
Папа решил отвезти брата в больницу, чтобы ему прописали курс лечения и прием таблеток. Все повторилось: брата просто начали залечивать, а родственники провоцировать его на агрессию.
Теперь переживаю за старшего брата и себя, за племянников тоже страшно — шизофрения передается по наследству.
О маме не рассказываю даже подругам, переживаю, что знакомые могут увидеть нас вместе. Не хочется, чтобы люди знали, обсуждали или задавали вопросы. Мне легче сказать, что родители разведены, а мама живет в другом городе.
Отец пьет, мама с братом психически больны — кто захочет таким делиться? Помню, в классе 6-7 я зашла с одноклассницей в магазин возле дома. Так получилось, что мама тоже была там. Она поздоровалась со мной, как с чужой.
Я поздоровалась в ответ, однокласснице сказала, что это соседка.
У нас сложные отношения. Часто бываю грубой, хотя чувствую, как она меня любит, когда прихожу домой — не отходит. Старается беседовать, постоянно спрашивает «какое сегодня число?» или переспрашивает один и тот же вопрос, часто про мою учебу. Так она проявляет внимание.
Не могу смотреть на маму без обиды: если бы она была сильнее или терпеливее — мы бы жили иначе. Знаю, что буду жалеть о своем отношении в будущем, но по-другому пока не получается. Не понимаю отца — как он продолжает дышать, зная, что сломал жизнь двум самым близким людям.
Я не могу душевно поговорить с мамой, рассказать о друзьях или сходить пообедать в кафе. Обычная прогулка иногда оборачивается продолжительной истерикой, если вдруг что-то ее спровоцировало на агрессию. Иногда я думаю, что если бы ее вообще не было? Было бы нам легче? Пытаюсь отгонять такие мысли.
Болезнь каждого члена семьи трагична. Но мама — очаг, фундамент и залог семейного счастья, как без нее строить семью? Я привыкла решать свои проблемы сама, но так хочется, чтобы мама могла просто успокоить, пока реву у нее на плече. Для меня «мама» — это счастье, к которому у меня нет доступа.
Врач говорит, что состояние ухудшается, мама духовно умирает. А для меня самое главное, что она с нами. О ее смерти я не думала, не хочу. Мечтаю, чтобы мама увидела моих детей и больше никогда не нервничала из-за отца.
Иногда я думаю, что если бы ее вообще не было? Было бы нам легче?
Безумные пляски демонов в голове: Что скрывает шизофрения?
Ранним апрельским утром Лейла вышла на прогулку. Её не было несколько часов, но близкие начали беспокоиться только вечером. Спустя две недели поисков её тело было найдено в небольшой речке рядом с домом. На момент смерти ей было всего 34 года, большую часть из которых она пыталась справиться с шизофренией.
Детство
Лейла, по воспоминаниям её сестры Алимы, в детстве не отличалась от других детей. Она была застенчивой, воспитанной и очень внимательной к деталям. В школе проявляла интерес к точным наукам: математике, физике, химии. Очень любила читать и делиться новыми знаниями.
Единственное, что беспокоило девочку — отношения с мамой, которая часто отсутствовала дома, так как ей приходилось много работать, чтобы содержать семью одной.
Об отце было известно мало. Он погиб молодым, когда Лейле едва исполнилось два года, а с его семьёй она не общалась. Мама никогда не вдавалась в подробности несчастного случая и Лейла узнала правду уже во взрослом возрасте. Оказалось, что её отец страдал шизофренией и долгое время находился в депрессивном состоянии, после чего повесился.
В подростковом возрасте Лейла увлекалась астрономией — много читала о звёздах, записывала все данные, посещала обсерваторию, если такой шанс выпадал.
У неё была феноменальная память. Ей с лёгкостью удавалось запоминать всех исторических личностей, важные даты и пересказывать прочитанное. Когда они отправлялись на отдых с семьёй, Лейла была гидом и заставляла всех посещать музеи, архивы и различные усадьбы.
Первые симптомы
В какой-то момент она так увлеклась историей, что начала чертить карты археологических раскопок и всерьёз решила найти гробницу Чингисхана. Она считала, что это её предназначение.
Позже записывала шифры, которые, по её словам, были ниспосланы «сверху».
Расшифровывая их, утверждала, что за ней следят правительственные лидеры — посылают к ней шпионов, угрожают и летают на вертолётах вокруг её дома.
Её концентрация и гиперактивность моментально сменялась апатией, ленью и депрессивным состоянием.
В это время семья начала беспокоиться и обращаться к врачам. Спустя несколько обследований и обращений к психиатрам ей поставили диагноз шизофрении. Помимо галлюцинации у Лейлы наблюдались приступы агрессии, в которых она позже очень раскаивалась.
Были и попытки суицида, но её всегда удавалось спасти. Болезнь наступила стихийно, поэтому близким приходилось сложно. Каждую весну Лейлу ждали приступы, так что ежегодно она ложилась в больницу, чтобы не подвергать себя и родных лишнему стрессу.
Депрессия
Последние полгода своей жизни она пребывала в депрессивном состоянии: много спала, мало ела, перестала читать и рассказывать что-то новое. Ей было сложно справиться с диагнозом — она мечтала завести семью, стать мамой, но очень боялась возможных последствий. В день своего исчезновения она впервые за долгое время шутила и общалась с родными.
Они считали, что апатия миновала, но, как оказалось позже, Лейла решила покончить жизнь самоубийством.
С её смерти прошёл год, но воспоминания и боль по утрате остаются свежими. Сестра Лейлы, рассказывая о ней, говорит, что так и не примирилась с произошедшим. Лейла была для неё лучшей подругой и опорой: «Мама была ко мне очень строга, а Лейла всегда находила во мне что-то светлое и уникальное.
Она была открыта миру и помогала каждому, кто только нуждался в ней. Ей были безразличны расстояния — она могла приехать из другого конца города ради какой-то мелочи.
Каждый день, вспоминая её, я думаю о том, как жестока судьба — Лейла могла бы добиться карьерных высот, осчастливить человека, стать прекрасной матерью талантливых детей».
«Самое страшное и несправедливое — это то, что она не виновата в своей болезни».
Люди, страдающие шизофренией, действительно невиновны в своём расстройстве — возникновение болезни так и не имеет однозначной теории. Более того, они чаще становятся жертвами обстоятельств. Голоса в голове и галлюцинации могут приказывать им совершить суицид, а окружающая стигматизация и малоразвитая адаптация только усиливают депрессию и апатию.
Шизофрения наблюдается у более 20 миллионов человек со всего мира. Почти каждый из них ежедневно сталкиваются с проблемами обучения, трудоустройства и социализации. В период массовой паники и пандемии расстройство может только усиливаться.
Мы обратились к Наби Есимову — заведующему мужского клинического отделения Республиканского научно-практического центра психического здоровья, чтобы узнать о клинической картине Казахстана.
— Какие психические расстройства лидируют в стране?
По официальным данным центров психического здоровья — органические психические расстройства и шизофрения, в том числе шизотипические расстройства. Но необходимо отметить, что мы говорим только о тяжёлых инвалидизирующих формах психических и поведенческих расстройств.
То есть, здесь не учтены невротические расстройства и лёгкие преходящие состояния, которые не ставятся на учёт. По данным эпидемиологических исследований известно, что около одного процента людей во всём мире страдают шизофренией, вне зависимости от расы и вероисповедания.
В Казахстане на учёте состоит менее 40 тысяч человек, но это в основном инвалидизирующие формы заболевания.
— Есть ли гендерные или возрастные категории, когда шизофрения проявляется острее?
Наиболее частая первичная диагностика шизофрении регистрируется в возрасте 29-34 лет. Согласно мировым данным, частота и острота заболевания не отличается существенно у мужчин и женщин, но при этом у мужчин шизофрения обычно начинается в возрасте 18-25 лет, а у женщин в 25-30 лет.
— Как диагностируется шизофрения?
Постановка такого диагноза очень ответственный шаг. Во-первых, выставить его может только врач-психиатр либо комиссия врачей-психиатров.
Во-вторых, процесс диагностики может занимать какое-то время и для этого необходим опрос лиц, окружающих пациента.
Очень важно выявить определённые закономерности, характерные для начала и течения заболевания. Разумеется, основным в диагностике будет непосредственный осмотр.
В целом есть определённые симптомы, характерные для шизофрении, которые врач-психиатр укладывает в синдром.
В-третьих, врач назначает необходимые обследования, в том числе экспериментально-психологическое, и только после этого выставляет диагноз.
— Какие симптомы наблюдаются при шизофрении?
Симптомы шизофрении крайне различны. При постановке диагноза мы руководствуемся очень чёткими критериями диагностики, которые прописаны в МКБ-10. В настоящее время выделяют следующие признаки шизофрении:
- Продуктивную симптоматику: бред и галлюцинации;
- Негативную симптоматику: снижение энергетического потенциала, апатию, безволие;
- Когнитивные нарушения: расстройства мышления, восприятия, внимания и так далее.
— О точных причинах возникновения шизофрении неизвестно, но есть ли гипотезы?
Данная патология не имеет унитарной этиологии и однозначного патогенеза. Есть несколько теорий и одна из них генетическая. Поиск «гена шизофрении» не увенчался успехом, тем не менее остаётся справедливым заключение, что шизофрения имеет полигенно-многофакторную природу со сложным взаимодействием генетических-полиморфизмов и средовых условий.
Общепринятые в мире величины риска без учёта результатов индивидуального обследования родственников и формы шизофрении составляют от 3% до 13%. При этом величина риска зависит от степени родства: минимальный риск 3-5% относится к случаям, когда больны родственники второй степени родства.
При болезни одного из сиблингов или родителя величина уже составляет 9-13%, а у детей, у кого больны оба родителя — 10-12%. Очень хочу заострить внимание на том, что речь идёт о передачи предрасположенности к заболеванию. Эта предрасположенность также характерна для других заболеваний: сахарного диабета, артериальной гипертензии.
Можно с уверенностью сказать, что наследуется не патология, а предрасположенность к ней.
Вторая наиболее популярная версия — теория нейродизонтогенеза, которая в настоящее время исследуется учёными.
— Понимает ли человек, страдающий подобным расстройством, что он болен?
У большинства пациентов нет этого понимания, но они могут обращаться за помощью, называя другие причины, например, физические проблемы. В ряде случаев присутствует так называемая формальная критика к болезни, когда пациенты не до конца осознают все свои симптомы.
У ряда пациентов снижение критики к болезни является одним из диагностических критериев, но тем не менее удаётся выработать некое понимание во время ремиссии. Отрицание патологического состояния также является симптомом под названием анозогнозия.
— Что включает в себя лечение?
После диагностики психической патологии осуществляется подбор адекватной терапии. Лечение назначается врачом и контролируется несколькими специалистами: врачом-ординатором, заведующим отделением, старшим врачом.
Помимо этого, проводится психотерапия, трудотерапия, реабилитация и профилактические мероприятия. Это общепринятые меры, которые применяются и при лечении других хронических заболеваний.
— Насколько опасен человек с шизофренией? Всегда ли заболевание имеет агрессивную форму?
Существует опасение общества в отношении больных шизофренией. Стоит отметить, что чуть более 0,5% всех заболевших имеют те или иные проявления угрозы в отношении общества.
Больные шизофренией даже, наоборот, сами являются уязвимыми со стороны социума, ввиду снижения приспособительных способностей.
— Обостряются ли психические расстройства во время кризисных ситуаций, подобных пандемии?
Любое изменение уклада жизни — это стресс для психики. В чрезвычайных ситуациях люди находятся под большим давлением, не говоря уже о наших пациентах, для которых психика — это слабое место.
Исходя из этого, конечно, психические расстройства обостряются во время кризисных ситуаций.
Но опять-таки, если человек с психическими расстройствами соблюдал все рекомендации врача до наступления кризисной ситуации, то риск обострения резко снижается.
—Возможно ли адаптировать людей с шизофренией?
Это зависит от многих факторов: длительности заболевания, формы шизофрении и так далее. Я основательно полагаю, что любого человека с расстройством нужно стараться адаптировать, но на своём уровне. Например, многие наши пациенты имеют инвалидность, а это значит, что их трудоспособность снижена, но их всё равно нужно прививать к труду и адаптировать к социально-бытовым условиям.
— Существует ли программы реабилитации людей с психическими расстройствами?
Да, конечно. 2466 пациентов с пограничными психическими расстройствами уже прошли реабилитацию в Казахстане. Сейчас они получают необходимые навыки, чтобы иметь возможность обучаться в колледже и трудоустраиваться. Это направление в целом требует большего развития.
Реабилитация больных — это основное направление, в котором работают врачи-психиатры на сегодняшний день.
— Насколько распространена стигматизация людей с шизофренией и другими расстройствами?
Стигма может быть препятствием для выздоровления от психического заболевания, так как служит барьером для обращения за помощью.
Так, 32% участников исследования признали, что у них были проблемы психического здоровья, но из-за стигмы они первоначально были не в состоянии обратиться за помощью. А 62% участников заявили, что они или их знакомые отказывались искать профессиональную помощь, несмотря на осознание того, что они нуждаются в ней.
Стигма продолжает оказывать влияние на людей с психическими заболеваниями даже после того, как первоначальная помощь получена. Многие из-за этого преждевременно прекращают лечение.
«Спасите нас! Неужели надо дожидаться поножовщины или кипятка в лицо?» Жильцов пятиэтажки терроризирует агрессивная пенсионерка — Недвижимость Onliner
«Мы очень устали и уже даже не знаем, куда обращаться, — начинают непростой и эмоциональный разговор жильцы серой пятиэтажки, расположенной на улице Якуба Коласа в Фаниполе.
— Такое ощущение, что до наших проблем, которые в любой момент могут обернуться настоящей бедой, никому из ответственных ведомств нет никакого дела. Сколько мы пытались обратить внимание на свою ситуацию, писали в различные инстанции, но все заканчивается ничем.
Максимум штраф соседке выписывали, но ведь проблема не в этом. Подозреваем, что человеку нужна серьезная психиатрическая помощь, а не денежное наказание…»
В уютной трехкомнатной квартире Антонины Ивановны (главного объекта агрессии соседки-пенсионерки) собрались жильцы четвертого подъезда — те, кто уже не может молчать и готов рассказать о сложном соседстве все.
Взрослые женщины — матери, а некоторые и бабушки — не на шутку боятся 83-летнюю пенсионерку Арину Алексеевну (имя изменено по этическим соображениям), которая еще несколько лет назад была милой и приветливой, но в корне изменилась и теперь наводит страх не только на детей.
— Дом наш кооперативный, построили его в 1991 году, — вспоминает, как все начиналось, Антонина Ивановна. — Заселились мы с Ариной Алексеевной одновременно, ей тогда было около 60 лет. Отношения сразу же сложились самые замечательные. Было видно, что она сильная и властная женщина, но при этом интересная и приятная.
Даже в таком почтенном возрасте Алексеевна была очень красивая: чистое, гладкое лицо, голубые глаза. Мы старались всегда помогать друг другу и выручать: захлопнулась как-то у соседки дверь, так она без проблем ночевала у нас, по вечерам на чай приходила.
Мама моя, ее ровесница, в те годы держала хозяйство и всегда делилась с Алексеевной сметаной, овощами с огорода. В общем, жили, как все хорошие соседи.
— Правда, через некоторое время отношения стали портиться, — уточняет сын Антонины Ивановны Павел. — Сначала Арина Алексеевна обвинила нас в сутенерстве и наркомании. Но это быстро прошло, забылось, хотя и понятно, что прежнего лада и мира уже не было.
Отношения окончательно сошли на нет после того, как мы начали делать ремонт и, в частности, поменяли входную дверь. Эта дверь сразу же лишила Алексеевну покоя — полетели жалобы в исполком, которые с завидной периодичностью ложились на стол чиновникам в течение двух лет.
Претензии менялись: началось с того, что мы мешаем ей выйти из квартиры, а закончилось тем, что надо обязать нас отдать ей свою дверь. Больше всего соседку напрягало, что, поменяв дверь, мы захватили часть подъезда.
То, что ее дверь установлена точно так же, она вообще не замечает, а когда указываешь ей на это, в лучшем случае молчит.
По признанию жителей Фаниполя, совсем невмоготу стало последние полгода. Раньше приступы агрессии были нечастыми, где-то раз в месяц, зато сейчас наблюдать перемены настроения приходится буквально через день: если в понедельник было затишье, то во вторник жди бури.
— Вот сегодня утром в 5:45 она начала изо всех сил барабанить нам в дверь и ругаться, — говорит Антонина Ивановна, включая диктофонную запись утреннего визита.
— Принято считать, что в 83 года люди слабые, измученные болезнями, но лично у нее с физическим здоровьем все в порядке. Причем и кричать она может так, что поднимет весь подъезд.
Из-за выходок Алексеевны звонок у нас уже давно отключен, поэтому она колотит в дверь, на которой уже живого места не осталось, руками, ногами и любыми предметами.
Самое неприятное — что соседка обвиняет нас в каком-то воровстве. Если бы мы у нее хотя бы нитку когда взяли! А ей все чудится, что мы подобрали ключи к замку, ходим по ее квартире, когда она отсутствует, и воруем то документы, то деньги, то еще что. Причем она вбила себе в голову, что мы забрали ее трудовую и грамоты. И ненавидит нас за это лютой ненавистью.
Измученная женщина, на глазах которой то и дело выступают слезы, показывают пухлую стопку записок: пожилая соседка то и дело засовывает их в дверь. Антонина Ивановна признается, что еще штук 50 таких же оскорбительных писем уже сожгла. А эти хранит, потому что так велел участковый: какая-никакая, а доказательная база.
— Знаете, как неприятно хранить дома эту гадость, эти проклятия?..
— Да если бы проблема ограничивалась только словами. Она же действует! — возмущен Павел. — На днях возвращались с племяшкой из садика. Только подошли к квартире, как соседка открыла свою дверь и плеснула на нас из кружки водой. Хорошо, что вода была холодная, а ведь мог быть и кипяток! И кто знает, что она выльет в следующий раз?
— А на меня она плюнула и на дедушку плюнула, — с обидой в голосе рассказывает шестилетняя Алина, которая волей-неволей становится свидетелем безобразных выходок. — Все мои подружки ее боятся, потому что она может руками и ногами биться, когда стоит в коридоре.
— Я живу на валерьянке, от ее выходок страдает мое здоровье, — говорит Антонина Ивановна. — На полном серьезе уже боюсь выходить из квартиры, потому что она караулит у своей двери и сразу выскакивает — то толкаться начнет, то плюнет в лицо.
Вчера я за Алинкой в детский сад собралась, а она прет ко мне в квартиру и орет: «Верни мне, с…а, чемодан белья!» Как тут не нервничать? Меня аж колотит от всего этого.
Представьте, что вам придется регулярно выслушивать фразы наподобие «Будьте прокляты ты и твое потомство».
— Причем претензии у нее не только к Антонине и ее семье, — включается в разговор соседка по лестничной площадке Светлана. — Меня она особо не трогала никогда, но на моего мужа составляла кляузы даже после того, как он умер. Понимаете, он до сих пор у нее что-то ворует.
Пишет Алексеевна жалобы и на другого соседа, который после смерти жены сам воспитывает ребенка-инвалида: мол, он дитя мучает-истязает. А на соседку, у которой есть физический недостаток, она постоянно обзывается.
Я сама сколько раз видела, как она засовывает обвинительные записки в дверь Антонины или стучит до посинения. Это же ужас просто! Одним словом, очень конфликтный человек, у нее все кругом плохо: в подъезде с соседями перессорилась, так еще и на даче со всеми переругалась.
Если раньше у нее еще были подружки, захаживали иногда, то сейчас только с дочерью и общается.
— Дочь у нее очень хорошая, образованная, интеллигентная, не хотелось бы ей навредить. Но нам-то что делать? Как с такой соседкой жить? — решает моральную дилемму Антонина Ивановна.
— Милиция и медики приезжали к ней не раз. Но Алексеевна очень хитрая: как только видит посторонних людей или замечает, что разговор записывается на камеру, сразу становится тихая, мирная — ну просто бабушка — божий одуванчик. Ее знают все, кто только может быть причастен к этому вопросу, но реально дело не сдвигается.
Неужели ждут, чтобы она кого-нибудь ножом порезала или кислотой облила? А как можно быть уверенным в том, что этого не произойдет? Пока же получается, что медики почему-то кивают на милицию (мол, инициатива должна исходить от них), а у участкового руки связаны: на учете у психиатра она не состоит, а к приезду наряда милиции уже успокаивается, то есть не буйная, — резюмирует Павел.
— Арина Алексеевна приходила и ко мне, — рассказывает еще одна Светлана — молодая мама, живущая на втором этаже. — Зашла буквально как к себе домой: раньше у меня дверь всегда была открыта.
Смотрит на меня и говорит: «Что, ты тут еще живешь? А я думала, тебя уже выселили». Потом она позвала меня на площадку, я сделала вид, что иду, и, как только Алексеевна вышла, захлопнула дверь и закрыла на все замки.
Она пыталась точно так же попасть ко мне еще раз, но с тех пор я всегда закрываю дверь.
А в мае, когда Антонина Ивановна вместе с семьей где-то на неделю уехала на дачу, Алексеевна просто с ума сошла. Как только поняла, что ее провокации никто не слышит, начала бегать по подъезду, кричать, материться.
Ломилась к ним в дверь, трижды кричала «Будьте вы прокляты», а также «Я все равно вас всех найду». Я хотела заснять это на видео, но просто побоялась открыть дверь.
По возможности стараюсь не встречаться с ней на лестнице, а еще очень боюсь за ребенка: если она пихает взрослых, то что может сделать шестилетке? Я, в свою очередь, тоже могу ее пихнуть, но зачем мне это надо — отвечать по закону, если с ней что-то случится? Не понимаю, чего выжидают правоохранители и медики, к которым периодически обращается весь подъезд. Нужно дождаться конкретного случая, чтобы она кого-то прибила?..
Нам удалось поговорить с Ариной Алексеевной, «дежурившей» во время нашего визита в подъезде. На первый взгляд женщина производит самое приятное впечатление и гостеприимно приглашает нас в свой дом.
Сидя на кухне, она спокойно рассказывает о своей долгой и полной испытаний жизни: была самой старшей в многодетной семье, росла без отца, который погиб во время войны. Несмотря на все сложности, окончила семилетку, а затем и техникум. В поисках работы поехала в город Никель, что недалеко от Мурманска.
После замужества жила в Украине, а затем вновь махнула в дальние дали — на Ямал. Заработав на пенсию, приехала в Беларусь и купила в Фаниполе двухкомнатную квартиру.
По словам женщины, ее общий трудовой стаж — 57 лет. За немалые заслуги она получила звание ветерана труда. Стройная и логичная картина мира, которую рисует Арина Алексеевна, рушится в один момент — когда она внезапно переводит разговор на соседей. Речь пенсионерки становится излишне эмоциональной, нервной.
— Вот скажите, имели они право забирать? Мою медаль, мои документы! Пойдемте я вам покажу, — ведет нас в свою комнату женщина. — Вот тут в стаканчике на подоконнике хранились все мои ключи. Я думала, что это безопасно.
А они их украли, причем ключи то исчезали, то, как мне надо было, снова появлялись: подбрасывали. Как первый раз зашли, я не знаю, не могу сказать. Но как выкрали ключики, так и ходят, это я точно знаю. Я три раза меняла замки. Как только я на дачу — они сюда приходят. Они уже года два издеваются надо мной.
Я не первая у них жертва. Пристали ко мне. А ведь я же абсолютно ничем им не обязана.
Это точно Тонька с семьей: они любят похвастаться, и я через стенку слышала, как они завели разговор на эту тему, рассказывали кому-то, что увезли далеко мои документы. А вот куда — это я уже не знаю. Увижу ли я родненькие документы с Северного края?..
Даже трудовую книжку — и ту забрали. Это они сейчас моим трудом пользоваться будут? Не-е-ет! Никуда я сама ее не перекладывала, и дочка не брала. В милицию обращалась, но они не ищут. Сейчас опять заявление в милицию написала, понесу на днях начальнику.
Не отрицает пенсионерка и проблем в общении с соседями по даче:
— Было время, что я там ночевала. Но сейчас меня окружили бывшие зэки: один сидел десять лет за убийство, второй воровал. Напротив — очень склочная женщина, поэтому я стараюсь утром прийти и вечером уйти.
На прощание Арина Алексеевна показывает нам свою и соседскую двери.
— Их дверь была дальше, а они специально подвинули, чтобы я не могла ходить, — убеждена женщина. То, что у соседей снизу двери расположены идентично, для нее абсолютно не аргумент. Не признает пенсионерка и того факта, что ее дверь выступает точно так же, как и соседская.
— Последние полгода этот дурдом не прекращается, а, наоборот, нарастает с каждым днем. За детей очень страшно. Мы с уважением относимся к ее возрасту, поэтому отвечать что-то грубое, хамить или воздействовать физически не собираемся.
Мы просто молим врачей: пролечите человека, снимите эту агрессию, дайте жить спокойно и ей, и нам. Ведь женщина целый день дома одна. Газ, электричество — все это абсолютно ей доступно.
Неужели непонятно, к каким последствиям это может привести? — хором говорят жители Фаниполя.
Медработники Фаниполя и Дзержинска, сославшись на врачебную тайну, от каких-либо комментариев по данному поводу отказались. Коротко объяснить сложившуюся ситуацию согласился столичный врач, не знакомый с пенсионеркой лично, но понимающий, о чем идет речь:
— Согласно нашим законам, человек имеет право сказать, что он дееспособный, психически здоровый. И никто не сможет отправить его на лечение силой, нужно личное согласие. В противном случае вопрос должен решаться на районном уровне, без милиции тоже не обойтись.
Прояснить ситуацию с правовой точки зрения решил начальник Дзержинского РОВД — полковник милиции Святослав Дорошевич:
— Женщина пожилого возраста. Судя по всему, у нее есть проблемы с памятью и здоровьем. Неоднократно мы сталкивались с тем, что пенсионерка забывает, где хранит документы и деньги. Не раз выезжали по ее обращениям о якобы похищенных вещах, которые находились в ее же квартире.
При этом все было в наличии, ничего не пропало. Что касается соседей: в прошлом году были конфликтные ситуации, по итогам проведенных проверок пенсионерка даже привлекалась к административной ответственности.
Женщина живет вместе с дочерью, которая присматривает за ней и старается сглаживать проблемные вопросы. При общении с дочерью не раз обсуждалась возможность оказания медицинской помощи, мы предлагали посодействовать в этом, но она уверяла, что будет сама принимать меры и контролировать ситуацию.
Побеседуем с ней снова. По имеющейся информации, сегодня на учете у психиатра пенсионерка не стоит. Но, судя по всему, проблемы есть, этого нельзя отрицать. В этом году сообщений о серьезных конфликтах с соседями к нам не поступало, в основном шли обращения от самой этой гражданки.
Эти обращения мы также проверяли — подтверждения они не находили. В свою очередь, мы уже информировали медиков о проблемах. Будем дальше работать в этом направлении.
Побеседовали мы и с дочерью пенсионерки, ставшей такой же заложницей маминого здоровья:
— Мама прожила тяжелую жизнь. Ей 83 года, психика попросту не выдерживает. Человек болен, и ему нужно помочь. Почему от гастрита и цирроза лечат по первому требованию, а психическое здоровье никого не волнует? Куда только я ни обращалась: в больницу, поликлинику, милицию.
Но, как видите, все без толку. Да, был у нас психиатр, но он приехал и уехал, так как мама тогда была спокойна. Вообще, есть только две темы, которые ее будоражат: документы и деньги.
Ей все время кажется, что их кто-то ворует, хотя на самом деле она сама их все время перепрятывает, а потом забывает куда.
У меня складывается ощущение, что до нас никому никакого дела нет. Я бегаю по всем службам, объясняю, прошу что-нибудь предпринять. В ту же милицию обращаюсь: дайте справку, что она вас беспочвенно беспокоит по вопросам, которые не укладываются в рамки здоровья.
Нет, им проще штраф взять с больного человека, который все равно буду оплачивать я. Или, к примеру, приезжает скорая, которая отнюдь не спешит на наш вызов. К моменту их появления мама уже успокоилась, врачи спрашивают дату, время, год.
Она все отвечает — значит, здорова.
Заявление любого рода от меня не имеет никакой силы, поскольку я родственница, а значит, потенциально могу иметь корыстный интерес. На данный момент считается, что мама дееспособна и отвечает сама за себя.
Так и выходит, что милиция отправляет к врачам, медики — к правоохранителям, и никто ничего не делает: надо, чтобы мама сама согласилась. Либо скорая успеет, пока она будет буйная, и заберет ее.
Единственный врач, который осознает всю сложность ситуации и пытается помочь, — заведующий поликлиникой Владимир Васильевич Мельникович.
Болезнь прогрессирует: раньше мама просто ругалась, теперь она может поднять на человека руку. А дальше что? В какой-то момент ее перемкнет, и она возьмет нож. Кто будет за это отвечать? Это будет страшно для всех — и для меня в первую очередь: мало ли что ей посреди ночи почудится. Я хожу, прошу: помогите! Но уже не верю в то, что кто-то будет шевелиться.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. sk@onliner.by
Загрузка...
